Понимая, что у отца рак, я тянула с похоронами мамы. Елена Санаева: биография и личная жизнь советской актрисы (фото) Санаев всеволод семья

Меня ничто в ней не смутило и не могло смутить хотя бы потому, что я видела многое из того, что в книге описано, своими собственными глазами: и бабушку, и деда Санаева, и маленького Пашу. Мы были соседями, в будни маленький Паша Санаев проходил в школу мимо наших окон.
Бабушку прекрасно помню. Да, очень странную женщину. И деда - народного артиста СССР Санаева. Почитайте, ЧТО случилось у Вс. Санаева и его жены Лиды ("бабушки" из повести) во время войны, и вы многое о них поймёте :

"Санаев на несколько дней уехал со съемочной группой в Борисоглебск в авиационную школу им. Чкалова, взяв с собой только бритву и две смены белья. Съемки закончились, но вернуться домой ему не пришлось. Въезд в Москву был закрыт, враг подошел к самому городу. МХАТ эвакуировался. Супруге Всеволода удалось выехать из столицы в Алма-Ату, но он об этом ничего не знал.
...........
А в это время в переполненном беженцами холодном спортивном зале Алма-Аты от кори и дифтерита умирал его первенец Алеша. Двухлетний малыш горел в жару и задыхался, но при этом еще утешал плачущую мать: «Мамочка, дорогая, не плачь, я поправлюсь». Похоронив сына, безутешная Лида Санаева несколько месяцев пробиралась к мужу и чудом нашла его. А потом, еще во время войны, у них родилась я - рахитичная, с тоненькими ручками-ножками, совсем не похожая на крепыша и умницу брата. Наверное, поэтому родители воспитывали меня с удвоенной строгостью и любовью. То есть, если я падала, мама могла мне еще за это и поддать. А на вопрос «почему?» обычно отвечала: «Проклятие воодушевляет, а благословение расслабляет!»

ПОСЛЕ войны наша семья вернулась в Москву, в девятиметровую комнатушку в Банковском переулке. Отец работал день и ночь, чтобы поменять ее на большую, но накопления съела одна реформа, после войны - другая. Однажды на большой коммунальной кухне Лида Санаева неосторожно рассказала какой-то анекдот про царей, и вскоре пришли «люди в штатском» - стали интересоваться, чем «дышит» эта молодая женщина, почему не работает. Мама очень тяжело переболела этот эпизод, на несколько месяцев попала в психиатрическую больницу с диагнозом «мания преследования». Всеволод Санаев очень хотел оградить жену от подобных историй и злых языков соседей по коммуналке, но отдельную квартиру в кооперативном доме купил только к сорока четырем годам, после того как пережил обширный инфаркт во время съемок в картине «Алмазы»… В этой двушке они с Лидой прожили до конца дней." (из воспоминаний Е. Санаевой)

Но Павел ведь рассказал в книге об этом. Неужели никто этого не заметил? Неужели ни у кого не возникло жалости к этой женщине? И неужели никто не понял, что она безумно, беззаветно любила внука?
"Похороните меня..." - трагическая книга; а некоторые люди, оказывается, перед прочтением думали, что им предлагается комедия. И обиделись: название смешное, а повесть - о тяжёлом детстве.
Не понравилась повесть девушке (автору поста в одном комьюнити, что и вызвало появление моего ответа), которая выросла в других условиях, и ей трудно понять, зачем Санаев написал это. Ей читать было противно. Мне - нет. И моим френдам в комментах, как оказалось, книга понравилась. Не зря мы в друзьях...
(Вообще-то читать и Достоевского - о детях и их страданиях - очень тяжело. Наверное, автор поста не знает про Неточку Незванову и детей Катерины Ивановны - им жилось похуже, чем Саше Савельеву...)
Кто из вас испытал хотя бы десятую часть того, что было в жизни Павла/Саши, тот всё понял и не может не полюбить "Похороните меня..."
Тому, у кого было розовое счастливое детство и отрочество, наверное, трудно воспринять повесть Павла Санаева.
Только вот о сплошном счастье детства писать - неинтересно. Когда абсолютно всё - хорошо, прекрасно и отлично.
Есть и трагические истории, драматические, и страшные; и ведь Павел объясняет, почему его бабушка была такой странной - неужели никто не заметил?.. Его повесть - редкая по силе. И это, как ни крути, - единственная за почтис20 лет книга, которая серьёзно говорит с нами о детстве, о "слезе ребёнка", о тяжёлых семейных отношениях.
И главное в том, что герой/автор вырос умным человеком, что у него замечательная мама, и всё закончилось хорошо.

Книга Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом » произвела сенсацию среди читающей публики. Прототипом главной героини стала бабушка Павла, жена артиста Всеволода Санаева. «Она любила нас, но любила с такой тиранической неистовостью, что ее любовь превращалась в оружие массового поражения», - вспоминает Павел в интервью…

Предел тирании положил Ролан Быков, второй муж Елены Санаевой. Только ему хватило мощи характера, чтобы противостоять властной теще. Недавно на экраны вышел фильм по книге, где бабушку сыграла Светлана Крючкова.

А из печати вышло новое издание «Плинтуса», дополненное тремя не издававшимися раньше главами. Мы встретились с Павлом, чтобы отделить правду от художественного вымысла.

Павел Санаев

С 4 до 11 лет Павел Санаев провел в доме родителей его мамы. Елена Санаева много работала, ездила на съемки. И однажды познакомилась с Роланом Быковым. Это была любовь с первого взгляда. И с самого первого совместного дня Ролан Антонович настаивал, чтобы Павел жил с матерью.

Бабушка выступила резко против. Роман дочери с Быковым Санаевым не нравился совсем. «У Ролана Антоновича было прозвище «король уходяльщиков». О его похождениях и умении легко расставаться с женщинами ходили легенды, - вспоминает Павел. - Бабушке звонила бывшая жена Быкова, Лидия Князева». В фильме «Айболит-66» Князева сыграла обезьянку Чи-чи, когда Ролан и Елена уже были вместе.

«Ролан сломает жизнь вашей дочери», - предупреждала она. Однако мрачный прогноз не оправдался. Мало того, что Быков стал хорошим мужем, он помирил семью и помог родителям обрести взаимопонимание с дочерью.

Павел Санаев с матерью и отчимом. Фото из архива Павла Санаева.

Начал писать в 8-м классе

- Что это за три новые главы?

Я начал писать первые рассказы очень рано - в 8-9 классе. Некоторые получились удачными, и стали потом главами книги, как например, «Цемент» или «Купание». А некоторые не получились совсем. Эти три главы не получились, остались в столе, и в книгу я их не включил. А сегодня переписал заново и включил в подарочное издание.

Эти тексты объединяет одна тема, которая в книжке осталась за кадром. Ведь главные персонажи там бабушка, мама, дедушка, а мальчик - пассивный наблюдатель. Учит уроки, болеет. А в этих трех главах выясняется, что он был тот еще бандит. Все время что-то мастерит и изобретает.

- Строит ракету из чугунных ванн.

И делает два противогаза, мечтая, что когда-нибудь у них дома прорвет газ. А если не прорвет - то, может быть, он сам его откроет. И бабушка будет на кухне корчиться от удушья, а он подойдет к ней в противогазе, посмотрит на нее мудрыми глазами из-под противогазных очков, даст ей второй противогаз, она наденет, придет в себя, газ рассеется... И бабушка наконец похвалит его. Оказывается, у меня в детстве была такая интересная жизнь!

Быков не мочился на машину дедушки!

- Елена Всеволодовна Санаева должна была сыграть бабушку в экранизации книги. А вы должны были снимать. Почему это не получилось?

С одной стороны, такая роль - подарок для любой актрисы. Маме эту роль сыграть очень хотелось. С другой, это ее родная мать, психически нездоровый человек. В том, что дочь будет играть свою больную мать, есть какой-то паноптикум. У Ролана Антоновича (Быкова) был такой случай. Когда он снимал фильм «Нос », он придумал такой кадр с памятником Петру I: вздыбленный конь под проливным дождем.

Елена Санаева

Пригнали поливальные машины, слили кучу воды, ночь - красота неземная в дырочку объектива. Свернули смену, отпустили машины, подходит к нему оператор и, чуть не плача, говорит: «Ролан, прости, но у меня диафрагма была закрыта». Ну значит, Гоголь этого не хочет, решил Ролан Антонович. Здесь та же ситуация. Не надо было, чтобы я это снимал, а мама это играла.

- Но фильм Сергея Снежкина вам обоим не понравился.

Что меня больше всего огорчило: фильм, который на тысячу шагов отстоит от книги, некоторые стали воспринимать как реальную жизнь, и говорить: ну вот, видите, как жил Санаев: ему Быков на машину помочился. Это неприятно. Еще неприятнее скоропалительные выводы.

Одна журналистка, не уточнив информацию, решила, что это был мой сценарий. И написала, мол, «Санаев прошелся по своей звездной семье, изобразил всех монстрами, и даже не постыдился изобразить монстром Ролана Быкова, который его воспитал». Если бы она поинтересовалась, то узнала бы, что сценарий написан на основе моей книги Сергеем Снежкиным. Написан абсолютно без моего участия.

Всеволод Санаев

А в книге персонаж, в котором можно угадать Быкова, как раз пытается эту семью нормализовать. И в конце все налаживается именно благодаря ему! В фильме все знаки «плюс» поменяны на "минус»... Там вообще нет понимания образов. Например, в самой первой сцене, когда бабушка видит мышку, прибитую мышеловкой, и начинает костерить деда.

У «книжной» бабушки искренне разрывается сердце от жалости к мышонку. И тогда мы понимаем, что ребенок у нее «сволочь», потому что она боится его потерять. Мальчик оступился, и она в ужасе, что он что-то себе сломает. А в фильме бабушка только ищет повод, чтобы выклевать близким мозг. Был бы повод, а мозг выклюем. И в этой тональности сделана вся картина.

Но тут есть, может быть, и свой плюс. Бабушка, которую сыграла Светлана Крючкова, имеет право на существование. Ведь такие люди тоже есть.

Светлана Крючкова сыграла совсем другую бабушку.

- А я все ждала, что мальчика в итоге бабушка где-нибудь прихлопнет или он замерзнет...

С режиссера сталось бы и такой ход применить. На сайте plintusbook.ru есть мой сценарий. Изначально проект запускали по этому сценарию и в моей постановке. Но дальше возникла щекотливая ситуация. Существует механизм запуска фильма через Госкино.

Подается сценарий, проходит год, и потом запуск объявляется. Я занимался «Нулевым километром», когда позвонили со студии: «Павел, у тебя есть сценарий «Плинтуса». Давай, мы тебя запустим. Я подумал: как здорово, сейчас с одной картиной закончу, а потом сразу другая... Я поторопился и дал согласие.

Елена Санаева в фильме "Приключения Буратино"

Дальше работа над «Нулевым километром» затянулась на полгода. Потом возник проект «На игре». И я понял, что делать экранизацию «Плинтуса» мне до ужаса неинтересно. Я не смогу «с огоньком» рассказывать второй раз то, что однажды уже рассказал. Кроме того, я снял два фильма и хочу идти вперед и в техническом отношении тоже, а не просто снимать двух актеров в квартире.

Я отказался от экранизации, оставил студии сценарий и был рад, когда они пригласили Снежкина. Надеялся, что он будет снимать то, что написано в книге, а не сводить собственные счеты с советской властью и выпускать под именем «Плинтуса» чернуху.

До 11 лет Павел нечасто виделся с матерью...

Книгу рассказал маме

- Павел, почему вы не показали книгу деду?

Он бы просто не понял разницу между книгой и жизнью. Он бы сказал: «Как?! Я не мог уронить рефлектор в ванну!» Он бы принял все за чистую монету и обиделся.

- А не все чистая монета?

Вымысел на 60 процентов. Бабушка не произносила под дверью пронзительных монологов и не умерла, когда меня забрали. И очень многого на самом деле не было. Некоторые истории из моей жизни с бабушкой я рассказывал маме, когда они меня уже с Роланом забрали. Например, как раз про купание. Рассказывал, чтобы ее рассмешить. Ну и, конечно, додумывал что-то, чтобы ей было смешнее. А потом попробовал это записать.

Всеволод Санаев с внуком

Написал и увидел эффект: все смеются, всем любопытно. Стал писать дальше. Кроме того, пообщавшись с бабушкой в более зрелом возрасте, я узнал от нее про войну, про то, что она потеряла первого ребенка. Я стал понимать, что она не просто психически больной тиран, а человек, сломленный обстоятельствами.

Лидия Антоновна Санаева прожила трагическую жизнь. Мощная, деятельная натура, она всю себя посвятила семье, но профессии так и не получила. В интервью одному из журналов Павел признавался, что его бабушка, возможно, превосходила дедушку интеллектуально. «Учу с Севой роль, он не может и двух слов связать, а я уже все наизусть выучила!» - говорила она знакомым. В эвакуации, в Алма-Ате, Лидия Антоновна потеряла годовалого сына. Дочка Леночка родилась после трагедии. А в пять лет подхватила инфекционную желтуху: нашла на дворе кусок сахара.

Елена Санаева

Девочку лечили у лучших гомеопатов. Однажды Лидия рассказала на коммунальной кухне политический анекдот. Через несколько дней пришли какие-то люди с расспросами о ней. Лидия Антоновна страшно перепугалась. У нее развилась мания преследования. Она изничтожила подарки, привезенные мужем из-за границы. Разбила флакон с духами, изрезала шубу. Даже в автобусе ей мерещилась слежка.

Всеволоду Васильевичу пришлось положить жену в клинику. Ее лечили инсулиновым шоком. Это когда человек
у вводится высокая доза инсулина и он впадает в искусственную кому. К сожалению, более гуманных методов в советских клиниках не применяли.

Как Быков помирил Санаеву с матерью

- Как сложилась бабушкина судьба? Ее героиня в книге умирает. А Лидия Антоновна прожила долгую жизнь.

В повести нить, связующая бабушку и внука, разорвалась. В реальности эта нить растянулась. Бабушка уже не могла меня забрать обратно, я жил с мамой, это было решено. Но она могла меня встретить около школы, проводить до дома и рассказать по дороге, какой я негодяй и предатель. Потом она ослабела и последние 7-8 лет своей жизни просто с утра до ночи плакала. Но очень важно, что в последние годы она примирилась и с мамой и с Роланом Антоновичем.

Ролан Быков и Елена Санаева - одна из самых красивых пар в советском кино. Фото из архива Павла Санаева.

Когда у бабушки начался отек легких, врачи «скорой» растерялись. Ролан Быков приказал им везти тещу в реанимацию. В больнице она прожила еще три месяца и разрешала дочери заботиться о себе. «Их болезненные отношения были искуплены той любовью, которую мама отдала бабушке», - вспоминает Павел.

Здоровая бабушка никогда никому не позволила бы за собой ухаживать. После смерти Лидии Антоновны Всеволод Васильевич пережил жену не на много. Сначала уехал в круиз по Волге, а дочь сделала ремонт в его квартире. Но когда он вернулся, затосковал и умер через несколько месяцев.

«Оказывается, ты не идиот!»

Елена Санаева и Ролан Быков были созданы друг для друга. Ему было 43, ей - 29. Любовь помогла им преодолеть не только разницу в возрасте, но и все наветы «доброжелателей». «Для меня не было в природе женщины. Тебя Бог специально выдумал и послал мне», - говорил Елене Ролан Антонович. «Я уверен, - вспоминал Павел, - что без мамы Ролана Быкова ждала участь многих актеров, которые сгорели в огне собственного темперамента. Высоцкий, Даль... Ролан Быков вполне мог продолжить этот печальный список».

- Павел, в детстве бабушка вас «накрутила» против Быкова. Увидев его лично, вы признали его «классным дядькой». А как он себе понравился в книге?

Ролан Быков в фильме "Служили два товарища"

Он не воспринимал книгу как описание себя, мамы или реальной бабушки. Он воспринимал ее как литературу. Я помню его реакцию на прочитанное. Он был по-настоящему потрясен. Ведь он читал только первые главы, а все целиком я не показывал ему, пока не поставил финальную точку.

Очень часто родители поддерживают детей. Но не всегда это стопроцентно искренне. Типа «сыночек, ты молодец все очень хорошо сделал». Но ты не знаешь точно, на самом ли деле ты молодец или тебя просто хвалят родные люди, а потом ты столкнешься с реальным миром и получишь по морде... Я знал, что Ролан никогда не похвалит просто так, поэтому его искреннее потрясение было для меня самой высокой оценкой.

- А с чего все началось?

В школе мы писали сочинения. Учителя говорили всякие правильные фразы, что наша партия строит социалистическое общество, которое будет передовым, и так далее. Я написал сочинение на тему «Один день нашей Родины» - «процветание... в едином порыве... передовая мощь... все усилия сплочены...» и все такое. Это сочинение осталось на столе в тетрадке, уже красиво переписанное с черновика.

Елена Санаева и Ролан Быков в фильме "Приключения Буратино"

Ролан Антонович его прочитал, пришел в ужас и сказал, что либо я идиот, либо жертва образовательной системы. Он сказал: «Я должен выяснить это для себя. Поэтому я тебя прошу. Вот черепашка из ракушек, напиши о ней все, что сочтешь нужным». Я закочевряжился, но он сказал: «Мне, как человеку, занимающемуся психологией детства, нужна твоя помощь, Паша. Очень прошу, напиши!» А у меня в тот момент существовала задача - завоевать уважение Ролана Антоновича.

Я не занимался спортом, не мог принести домой золотую медаль. Самолетики, которые я клеил, были достойным занятием лет до 13, а мне уже было 16. И я решил использовать эту черепаху как шанс - написал юморную зарисовку. Ролан Антонович прочитал: «Но это же другое дело, это здорово! Ты не идиот, оказывается». У нас портрет Мейерхольда висел на стене: давай теперь о нем.

Я написал, он говорит: ну так это еще лучше. И после двух или трех таких сочинений я подумал: ну надо теперь что-нибудь посерьезней попробовать. И под настроение написал первый рассказ «Купание». С этого и пошло, спасибо Ролану Антоновичу.

- А он был строгим отчимом? Ругался, наказывал?

Не ругал, нет. Но за лоботрясничество меня Ролан Антонович просто пилил, и этого было более чем достаточно. Он был человек очень мощный. Не авторитарный, а авторитетный. Если я приходил домой поздно, он усаживал меня и объяснял, что я теряю стартовые позиции в жизни, что я теряю время зря, и так далее - я вздыхал, потуплял взор, понимал: что-то надо с этим делать, как-то надо ему угодить, чтобы не пилил...

Когда я написал рассказ и понял, что это вызывает его одобрение, через месяц подумал: надо еще написать, чтобы потом спокойно погулять!

«Моя жена тоже моложе меня!»

- Вы собираетесь заводить своих детей?

Я хочу троих. Это наше с женой обоюдное желание. Мы немножко подождем, чтобы она доучилась и, я думаю, приступим.

- А она вас моложе сильно?

Я вообще не замечаю, что у нас есть какая-то разница. Она удивительно мудрый человек, и общаться с ней для меня огромное удовольствие. И советоваться. Даже если я заранее знаю, как поступить, я все равно иногда советуюсь, просто чтобы лишний раз получить удовольствие от ее мудрости.

Павел Санаев с матерью

Дочь Всеволода Санаева, жена Ролана Быкова, она всегда была в тени отца и мужа. Имя актрисы Елена Санаевой у многих ассоциируется только с ролью Лисы Алисы в фильме “Приключения Буратино”. 25 лет жизни она отдала мужу-гению. Все сводилось к одному: “Ролочка, ты сыт?”, “Ролочка, сними этот галстук, надень другой”. И так изо дня в день, из года в год.

А пять лет назад его не стало... Жизнь без мужа для Санаевой стала борьбой за выживание. И до сих пор голос Елены Всеволодовны дрожит и срывается, когда она произносит его имя...

Я пришла в этот дом поздравить Елену Всеволодовну с днем рождения. После смерти хозяина здесь мало что изменилось. Огромный, массивный стол с резными ножками. Темно-синие обои с красноватыми цветочками. И портреты, портреты. Его портреты. Мы присели на черные кожаные кресла в кабинете Быкова.

И начали вспоминать.

В семье маленькую Лену Санаеву называли Лелей. Всеволод Васильевич работал днем и ночью, чтобы обменять их 9-метровку в коммуналке на большую комнату. Об отдельной квартире он тогда и не мечтал. Дочку отец обожал. Когда он приходил домой, Леночка бежала к нему - сразу лезла в карман. И всегда находила там сахар. Дитя войны, она росла хилым ребенком, и отец в шутку называл девочку подгнилком.

В пять лет Лелю отдали в детский сад. И однажды, возвращаясь домой вместе с мамой, девочка подняла с земли кусочек сахара. Попробовать на зуб. Вскоре Лена заразилась желтухой, а тогда лекарств против нее не было. Девочка таяла на глазах. Отчаянию родителей не было предела. Ведь они уже потеряли своего первенца: в войну, в эвакуации, в холодном спортивном зале алма-атинской школы умер сын Алексей. До последней минуты мальчик повторял, утешая мать: “Мамочка, дорогая, не плачь, я поправлюсь...”

И вот снова смерть стоит у порога... Измученная Лидия Санаева позвала батюшку, едва живого ребенка покрестили. После этого дела пошли на поправку. Когда Лене стало лучше, жарким летом мать стала выводить малышку на прогулку. Точнее, выносить - на руках из душного двора в сад Дома пионеров. Прохожие возмущенно говорили вслед: “Такую здоровую кобылу несет!”

Позже сослуживица отца актриса Георгиевская получила однокомнатную квартиру, и они перебрались в ее комнату.

В нашей квартире, - вспоминает Елена Всеволодовна, - были и свои осведомители. На излете “культа”, когда еще гремело “дело врачей”, мама на кухне рассказала анекдот. Так, ничего особенного - вполне безобидный. Но что-то завернула про каких-то там царей. На следующий день соседка, которая, возможно, сама и донесла, рассказала, что приходили из органов, спрашивали: “Кто, мол, Санаева, чем живет-дышит? Почему такая молодая и не работает?” После того случая мама часто с жаром говорила мне, какой я должна быть умницей, когда ее посадят.

- Однако все обошлось?

Мама кинулась к Сергею Михалкову - он многим тогда помогал. К тому же с отцом его связывали дружеские отношения. Первый текст гимна Советского Союза на конкурс в Дом союзов Михалков отнес вместе с моим отцом. А одержав победу, Сергей Владимирович подписал отцу текст гимна словами благодарности: “За легкую руку”. И когда маму все-таки вызвали на Лубянку, Михалков пошел вместе с ней. К счастью, попался умный следователь, который сказал, что “женщина нездорова и ее надо лечить”. Так мама попала с диагнозом “мания преследования” в больницу.

Позже отцу от МХАТа дали комнату. В актерском доме на улице Немировича-Данченко. И наконец в 46 папиных лет мы переехали в отдельную квартиру возле метро “Аэропорт”. А через пару лет маме позвонила та самая старушка-соседка, которая, как оказалось, и написала ту злосчастную анонимку, и сказала: “Лидия Анатольевна, простите меня, что я над вами издевалась. А то я не смогу умереть спокойно”. Мама разрыдалась и повесила трубку. Царство небесное этой старушке! Мало кто отважится позвонить и сказать такие слова.

Ваша мама всю жизнь посвятила мужу. Можно ли сказать, что карьера Всеволода Санаева состоялась только благодаря ей?

У Бога ведь нет рук, кроме твоих. С другой стороны, на Руси говорят: “Жена мужа на ноги ставит, жена мужа с ног валит”. Мама всем нам дала очень много. “Лида, - говорил иногда отец, - если бы я столько думал, как ты, давно сошел бы с ума”. Она возражала: “Если бы ты думал иногда обо мне столько, сколько думаешь о Союзе, рыбалке и своей машине, я сейчас выглядела бы как Ширли Маклейн”. С юмором у нее было все в порядке. А сколько она “выходила” и “выстояла” нам одежды, сколько времени она провела на кухне, хоть совсем и не любила готовить. Нет, мама у меня была потрясающая! Молюсь, чтобы она простила меня. За то, что я ей недодала, недолюбила. Могла ли она думать о себе? Инфаркт, который отец заработал в 35 лет на съемках, перечеркнул все ее надежды уйти от ненавистных кастрюль. Ведь отец должен был работать.

- А почему Всеволод Васильевич в свое время ушел из знаменитого МХАТа?

В театр его брали Станиславский и Немирович-Данченко. Без них, несмотря на блестящую труппу, МХАТ становился другим. Тем более отец начал сниматься еще до войны, а в театре этого не поощряли. Так что ролями особо не баловали. Немало замечательных актеров, таких как Грибков, Муравьев, во МХАТе просто тихо сгинули. Как-то, возвращаясь домой после одного из неудачных спектаклей, отец сказал Алле Тарасовой, новому директору театра, что хочет уйти. Нелегко дались ему эти слова. Алла Константиновна ответила: “Что ж, Севочка, уходите. Пока старики живы, они ничего вам играть не дадут...” Жестокая профессия. Как говорил Ролан, для того чтобы у одного актера сложилась судьба, у тысячи должно не получиться. Имя нам легион, а крупных судеб в искусстве единицы. Но сцена - такая зараза! Когда, будучи главным режиссером питерского Ленкома, Быков хотел уволить одного пожилого актера, тот сказал: “Неужели вы не понимаете, что я мог бы где-то зарабатывать в два раза больше? Но без театра я умру”. И его оставили.

- Но благодаря уходу из театра ваш отец с удвоенной силой стал сниматься в кино.

Отец понемножку снимался все время. Однажды, когда я заныла, что у меня нет хороших ролей, он меня утешил: “А сколько я проходил по широким полям нашей родины с полевой сумкой через плечо? Ведь как говорили: “Возьмите Санаева, он утеплит, очеловечит любой фильм”. Скольких я переиграл председателей и директоров совхозов”. А как приятно было идти с ним за руку, когда его, уже старенького, останавливали люди на улице: “Всеволод Васильевич, как мы вас любим, как верим. Живите подольше”. Он усмехался в усы: “Лель, вообще-то я стреляная гильза, но приятно, что так относятся”. Отец всегда оставался одним из редких людей, у кого почти нет зазора между профессией и личностью.

- Известно, что Всеволод Санаев, кроме всего прочего, был еще и номенклатурным работником в нашем кино?

Лет 15 он проработал в самой клоаке - комиссии по быту Союза кинематографистов. Домой звонили с восьми утра и до ночи. Устраивали истерики по телефону из-за пресловутой Пицунды, в которой никто из нас никогда и не был. Секретариат распределял эти путевки, их было всего сорок, и все хотели ехать только летом. Сколько же отцу приходилось выслушивать: “Вы мне отказали, дали путевку той актрисе, а вместо нее поехала ее сестра”. Папа оправдывался: “Не могу же я стоять на вокзале и проверять, кто поехал по путевке”. Для себя отец никогда ничего не просил.

- Папа хотел, чтобы вы продолжили актерскую династию?

Нет, судьбы у нас в профессии разные. Актрисой я стала совершенно случайно. После школы собиралась даже на театроведческий. Но как-то встретила знакомую, которая училась в параллельном классе. И вдруг она говорит: “Знаешь, я поступила в ГИТИС. У нас зимой будет добор, если хочешь, приходи”. Я обалдела. Подружка, конечно, хорошенькая была, но очень флегматичная. Мелькнула мысль: ну надо же, она поступила, а я даже не попыталась. Надо и мне попробовать. Свободными были три места - и это на 150 желающих. Но я поступила.

Уже на втором курсе я познакомилась с Фаиной Раневской. Разыгрывали с ней волшебные этюды, рыдали и хохотали до колик. А за мной тогда ухаживал один молодой человек, и он однажды ее спросил: “Фаина Георгиевна, как думаете, из Лены получится актриса?” Раневская ответила со своей неподражаемой интонацией: “Дитя мое, она талантлива. Но так несчастна. В искусстве надо иметь или характер Сталина, или талант Ермоловой”. Как-то она сказала мне: “Дитя мое, я “переспала” со всеми театрами Москвы. А недавно меня позвали во МХАТ. Решила пойти - ведь там я еще не была. А вечером мне позвонила одна народная и очень орденоносная актриса и сказала: “Фаина Георгиевна, к нам собираетесь? Не ходите - скушаем”. К счастью, я служила в Театре киноактера. Там никто никого не ел.

- Вы не жалеете, что у вас не было больших ролей?

Масштабную, трагедийную роль я сыграла почти сразу. В фильме Аиды Мансаровой “Главный свидетель”. Мечтаю, чтобы когда-нибудь его показали по телевидению. Ведь тогда картина не стала событием. Просто заговорили о том, что у Санаева, оказывается, хорошая дочь.

Как-то Ролан у меня легкомысленно спросил: “Ты - хорошая актриса, почему же у тебя нет заметных ролей?” Я с лету ответила: “Потому, что у меня муж - режиссер, который играет по 6-8 ролей в сезон”. Хотя с той же Лисой Алисой выросло уже несколько поколений. Конечно, у меня совсем немного работ - всего 34. Но ни за одну не стыдно. И потом, жизнь ведь еще не кончена. Когда я вижу на сцене Зиночку Шарко, не избалованную кинематографом, я не думаю о том, что она была женой режиссера Ленсовета - легендарного Владимирова, или женой Юрского. Я вытираю слезы и рукоплещу ей. И может быть, “Великий Господин Случай”, как говорил Станиславский, еще улыбнется мне. А если нет... Знаете, вода дырочку найдет. Вот сейчас пробую себя в документальном кино. Алексей Герман предложил в его объединении снять фильм.

- Расскажите, как вы познакомились с Роланом Быковым.

Первый раз я услышала его голос, когда нас пригласили сниматься в одном фильме. Он позвонил мне и сказал: “Значит, так, на съемки мы летим вместе”. Я ответила: “Вы знаете, я не летаю на самолетах”. Позже Ролан рассказывал мне, что после этих слов он просто обалдел. “А я лечу!” - резко ответил он. В свою очередь, режиссер меня тоже “обрадовал”. Сообщил, что, если я срочно не прилечу, меня вынуждены будут заменить. Я рассказала отцу, и он посоветовал: “Леля, тебя не хотят. Так не может быть, чтобы начали снимать большой объект сроком на полтора месяца и не могли подождать три дня”. И действительно: Копелян, Гриценко, Быков - все ждут Санаеву. Быков начал возмущаться: “Кто такая эта Санаева, говнюшка какая-то, давайте ее заменим”. Я приехала спустя пару дней - и сразу в номер к режиссеру. Он встретил меня со словами: “А мне гадалка нагадала, что ты не приедешь, а вместо тебя будет сниматься твоя подруга”. И оказалось, что подружка - это Майя Булгакова, между прочим, моя соседка по дому. Он начал оправдываться: “Да ты понимаешь, это не я, это Ролан Быков”. Так что радости от предстоящей встречи с партнером не было никакой.

На съемках Быков говорит: “Ты знаешь, в этой сцене я должен тебя поцеловать”. Я подумала: черт бы тебя побрал! Но молчу, подумает еще: летать - не летает, целоваться - не целуется: драмкружок какой-то... И мы начали репетировать. Он поцеловал меня с такой силой, что режиссер сразу же объявил перерыв. Дальше сниматься было невозможно - губа-то распухла!

А Ролан тогда приехал со своей подругой, и она всю эту сцену наблюдала... На следующие съемки этой картины он приезжал уже один... Как-то во время перерыва он лег на кровать, прямо в сапогах, глаза прикрыл и говорит мне: “Что-то у меня сердце болит”. А у самого ресницы дрожат - подсматривал за моей реакцией: сочувствую я ему или нет...

- 25 лет своей жизни вы посвятили Ролану Анатольевичу. Никогда не ревновали?

Повода для ревности он мне не давал. Дело в том, что у него было достаточно веселых историй и до меня. Ролан мне даже говорил: “Ты даже не представляешь, насколько мне важно быть верным тебе”. Хотя... Уже после его смерти меня подвозил один таксист, наверное, не очень умный человек, так вот, он мне рассказывал: “Помню, - говорит, - в 76-м вез вашего мужа с какой-то девицей за город...” И я вспомнила тот случай... Однажды он не пришел домой ночевать. Всю ночь не спала. В мыслях вертелось одно: выпьет где-нибудь, замерзнет, или прибьют по дороге... В шесть утра раздается телефонный звонок: “Ленуся, я почему-то в каком-то Лыткарино, не понимаю, как я здесь оказался. Солнце мое, я умоляю, только не волнуйся, я сейчас приеду, я уже мчусь!” И через сорок минут он подъехал к нашему дому на пожарной машине... Но таких случаев, может, парочку за всю жизнь и наберется. А вообще ему до конца жизни писали любовные письма. Однажды объявилась какая-то сумасшедшая, которая очень хотела родить от него. А у Ролана тогда уже обнаружили онкологию, и он лежал в больнице...

- А как сложились отношения вашего сына от первого брака с Роланом Анатольевичем?

Паше отца заменил сначала дед - Всеволод Санаев, любивший его самозабвенно. Потом Ролан. Однажды Пашка, когда был еще совсем маленький, решил пошкодить и поднес к уху спящего Ролана огромный будильник. Бедный Ролан подскочил как ошпаренный и слегка смазал ему по физиономии. Сын тихо ушел, но даже не пожаловался мне. Но и Паша “воспитывал” Ролана. Быков не выносил, если я больше двух часов ходила по магазинам. “Где она ходит?!” - как-то закричал Ролан и выругался при этом. Паша сказал: “Я не разрешаю ругать маму”. - “Извини, - Ролан сразу осекся, - ты больше этого не услышишь”.

- Елена Санаева для многих лишь жена Ролана Быкова. Вас это не смущает?

У Пушкина была Натали, у Тургенева - Полина Виардо, у Достоевского - Анна Сниткина. Но, может быть, если бы у Достоевского не было Сниткиной, он бы и не стал Достоевским. На все божий промысел. Мой - быть дочерью своих родителей, женой Ролана Быкова, матерью Павла Санаева. Да, в моей жизни уже Вечер, но еще не Ночь. Даст бог, что-то радостное жизнь еще подарит. Что-то еще будет, верю. Я стоик - папина дочь.

Жена у Санаева была всего одна… Зато какая!

В наше время «сор из избы» вынес внук актера Павел Санаев, рассказав в повести «Похороните меня за плинтусом» историю непростых взаимоотношений Санаевых-старших с дочерью Еленой и ее избранником Роланом Быковым.

Образ бабушки, способной «залюбить до смерти», вышел очень колоритным.

А как обстояли дела в действительности?

Вот об этом и поговорим.

Всеволод Санаев хотел работать во МХАТе. Мечта его сбылась, пусть и не в том виде, как ему мстилось.

После окончания ГИТИСа парня приняли в труппу прославленного театра, где корифеи прочно держали оборону, не давая молодняку играть.

В 1938 Санаев дебютировал в кино, причем сразу в двух ролях, да еще в хите «Волга-Волга», но роли оказались такими мелкими, что зрителю не запомнились. Удачнее была работа Санаева в фильме Пырьева «Любимая девушка», после которого актера стали узнавать.

"ЛЮБИМАЯ ДЕВУШКА"

На гастролях в Киеве Всеволод встретил студентку филфака Лидию Гончаренко и влюбился. Целый месяц он уговаривал ее выйти замуж. В итоге Лида согласилась, хотя все родственники выступали против брака с актером.

Мирное течение жизни нарушила война. В самом ее начале Санаева вызвали на съемки в Борисоглебск, а пока он там находился Москву, как прифронтовой город, закрыли. Томясь в Борисоглебске Санаев не знал, что Лидия с малолетним сыном эвакуировалась в Алма-Ату.

В Алма-Ате мальчик заболел и умер, что стало для Лидии психологической травмой, от которой женщина так и не смогла оправиться.

Когда через год родилась Елена, вся сложная материнская любовь обрушилась на нее.

Елена Санаева рассказывала:

«Потеряв сына, она боялась потерять и нас с папой, и этот бесконечный страх вгонял ее в стресс, в котором она жила. Проявлялся он у нее порой своеобразно: в детстве, когда я падала, она могла еще и наподдать: «Как же ты упала?! Зачем ты туда полезла?!»

Второй случай, превративший жизнь Лидии Санаевой в ад случился в начале 1950-ых. Женщина рассказала на коммунальной кухне политический анекдот, о чем кто-то стукнул куда следует. После разговоров с людьми в штатском Лидия уничтожила все ценные вещи. Изрезала шубу, разбила флакон духов. Ее пришлось положить в психиатрическую больницу, с диагнозом «мания преследования», где несчастную вдоволь полечили инсулиновым шоком.

Эти события заставили Всеволода Санаева окончательно уйти из МХАТа (откуда он уже уходил, да снова вернулся).

Вот что об этом говорит дочь:

«Директором театра в ту пору была знаменитая Алла Константиновна Тарасова, с которой мы жили в одном доме. Как-то они вместе возвращались домой, и отец решил с ней посоветоваться: «Алла Константиновна, я решил уйти из театра». - «Что случилось, Севочка? - поинтересовалась она. - К вам ведь все так хорошо относятся». - «Понимаете, - пожаловался он, - у меня болеет жена, я один работаю, живу в коммунальной квартире (у самой Тарасовой была четырехкомнатная), а ролей, ради которых стоило бы на все это закрыть глаза, у меня нет». И она, подумав, ответила: «К сожалению, Севочка, вы, наверное, правы: пока мхатовские корифеи живы, они вам ничего играть не дадут».

Этот уход благотворно подействовал на карьеру Санаева в кино. Он начал сниматься много, качественно и скоро выбился в первые лица нашего экрана.

В РОЛИ ПОЛКОВНИКА ЗОРИНА

Между тем, у Санаева подросла дочь, тоже решившая стать актрисой. От первого брака она родила сына Павла, который на целых 11 лет стал для бабушки светом в окошке.

После развода дочери Лидия настояла, что ребенок с отцом общаться не будет. Елена не могла матери перечить и предложила мужу встречаться с сыном тайно. Тот от таких подачек отказался.

А потом Елена Санаева на съемках фильма «Докер» встретила Ролана Быкова, которого старшее поколение Санаевых не приняло категорически.

Павел Санаев вспоминает:

«Крики, проклятия и манипуляции чувством вины были главным оружием бабушки. Она нас любила, но с такой тиранической неистовостью, что ее любовь превращалась в оружие массового поражения. Противостоять бабушке не мог никто. Встреча с Роланом Быковым стала для мамы шансом изменить соотношение сил в свою пользу. Когда мама вышла из-под контроля бабушки, та не могла этого простить Ролану.

Быкова причисляли к врагам семьи очень долго. О нем ходило много слухов, которые, разумеется, в нашем доме всячески раздувались. «Связался черт с младенцем!» – патетически повторял дедушка, убежденный, что Ролан не только с мамой «не монтируется», а еще и «испортит ее и выбросит вон». Бабушка тоже твердила, что спасает меня, больного, отдавая последние силы, а мама, вместо того чтобы помогать ей, «таскается» с Роланом на съемки.

Маме разрешалось навещать меня всего пару раз в месяц, и каждая наша встреча, которой я с нетерпением ждал, заканчивалась страшной ссорой. Забрать же меня к себе мама не могла. Это было так же немыслимо, как, к примеру, прийти и попросить что-то у Сталина… Лишь однажды, когда мне было лет восемь, мы с мамой сбежали. Это произошло внезапно. Мама, улучив момент, когда бабушка вышла в магазин, а дед был где-то на съемках, увезла меня к себе».

С 4 до 11 лет Павел воспитывался в отрыве от матери. Но постепенно как-то все устаканилось.

Когда в 1995 году Лидия умерла Всеволод, немало от ее характера натерпевшийся, быстро сгорел. Дочери он говорил: «Лель, пусть бы она вообще ничего не говорила, просто сидела в уголочке на кровати, только бы живая была»

Всеволод ушел вслед за женой в тот момент, когда столь нелюбимый им зять Ролан Быков измерял ему давление.

Умение быть достоверным в любых обстоятельствах в актерской среде высоко ценят и называют органичностью. У Всеволода Санаева это качество было от природы, недаром критики отмечали в его игре «чистоту тона» и «тонкий слух». За это же его любили зрители, подходившие прямо на улице со словами благодарности. Сам актер самокритично называл себя «стреляной гильзой», но внимание публики ему было приятно. Не было фальши и в его внеэкранной жизни — народного артиста СССР не испортила не только всенародная любовь и популярность, но и опыт хождения во власть. О своем многолетнем пребывании на посту секретаря Союза кинематографистов он говорил так: «Чего мне стыдиться? Я наверху не был. А на своем месте кому мог помогал». Но если фильмы Санаева — от первого, «Волга-Волга», и до последнего, «Ширли-мырли» (а всего около 90 картин, среди которых были «Освобождение», «Странные люди», «Возвращение «Святого Луки», «Версия полковника Зорина», «Печки-лавочки», «Частная жизнь», «Забытая мелодия для флейты»), — известны всем, то о семейной драме актера мы узнали сравнительно недавно — из романа «Похороните меня за плинтусом», написанного его внуком Павлом Санаевым.«Дедушка с Лешей сидели на берегу водохранилища и ловили рыбу. Леша следил за колокольчиком заброшенного далеко в воду спиннинга и вполуха слушал сидевшего около него с удочкой дедушку.

- Тяжело, Леш, сил больше нет, - жаловался дедушка, поглядывая на тонкий гусиный поплавок. - Раза три уже думал в гараже запереться. Пустить мотор, и ну его все... Только и удерживало, что оставить ее не на кого. Она меня клянет, что я по концертам езжу, на рыбалку, а мне деваться некуда. В комиссию бытовую вперся, в профсоюз - только бы из дома уходить. Завтра вот путевки распределять буду - уже хорошо, пройдет день. На концерты эти и не ходит никто, а я езжу. То в Ростов, то в Могилев, то в Новый Оскол. Думаешь, большая радость? Но хоть гостиница, покой, прием иногда хороший устроят. А дома несколько дней проведу, чувствую - сердце останавливается. Заедает насмерть».

Павел Санаев,
«Похороните меня за плинтусом»

«ХОДИТЬ Я НЕ МОГЛА, И МАМА МЕНЯ, ПЯТИЛЕТНЮЮ, НОСИЛА НА РУКАХ»

Елена Всеволодовна, из книги вашего сына Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом» мы знаем, что семейная жизнь вашего отца была не очень счастливой...

Это не совсем так. Папа ведь умирал у нас дома, мы с Роланом взяли его к себе. Мама ушла за 10 месяцев до этого, и отец горевал страшно. Все плакал: «Лель, пусть бы она вообще ничего не говорила, просто сидела в уголочке на кровати, только бы живая была». Да, их отношения были непростыми, в чем-то даже трагическими, но за 50 лет, которые они прожили вместе, у них уже образовалась общая кровеносная система.

- Правда, что ваши родители познакомились в Киеве?

Это случилось за несколько лет до войны, когда МХАТ был на гастролях в вашем городе. Стройная красавица-студентка филфака Лидочка Гончаренко не оставляла равнодушным ни одного мужчину, и папа не стал исключением - влюбился сразу и на всю жизнь. Целый месяц, когда театр работал в Киеве, папа уговаривал маму выйти за него замуж, и она, в конце концов, согласилась. Говорят, мамина родня чуть не за поездом бежала с криками: «Лида, одумайся!». Их смущала и скороспелость этого брака, и папина профессия, которую все считали несерьезной. Мамины киевские родственники были уверены, что у молодых ничего не получится и она вскоре вернется домой. Но они ошиблись...

Мама была человеком, бесконечно преданным семье. Характер у нее был сложный, но он обострялся ее заболеванием. Она не была шизофреничкой, просто страдала постоянными депрессиями - их причиной были те невидимые миру слезы, которые проливали в то время наши люди. Они любили свою страну, радовались ее успехам, но когда среди ночи кого-то забирали и человек пропадал, это было очень страшно.

- Ваша мама тоже, если не ошибаюсь, пострадала?

На кухне в коммунальной квартире, где родители тогда жили, она рассказала анекдот, а кто-то из осведомителей на нее донес. Стали приходить люди в штатском, расспрашивать соседей, кто она такая, почему молодая и не работает? Мама тогда так испугалась, что ее психика, и без того слабенькая, просто не выдержала - она на несколько месяцев попала в психиатрическую клинику с диагнозом «мания преследования».

- Вряд ли военное лихолетье способствовало укреплению душевного здоровья...

Тогда всем было нелегко, но маме тяжелее многих. Так получилось, что они с папой потеряли друг друга. Для съемок фронтового киносборника отец на несколько дней уехал в Борисоглебск, но вернуться оттуда уже не смог - Москва, ставшая прифронтовым городом, была закрыта.

Отец остался работать в Боригосглебском драматическом театре, где два раза в день давали спектакли для уходящих на фронт солдат. Он вспоминал, что ему в то время не давала покоя только одна мысль: почему он, здоровый мужчина, каждый день выходит на сцену, когда его место на фронте?! К тому же он ничего не знал о маме с моим братиком Алешей, которые эвакуировались в Алма-Ату, и очень из-за этого переживал.

В эвакуации мой брат заболел корью и дифтеритом. По рассказам родителей, которые вспоминали его до самой своей смерти, мальчик он был необыкновенный: с такими ясными глазками, такой умница! Умирая, Алеша утешал маму: «Мамочка, дорогая, не плачь, я поправлюсь!». Она одна его хоронила, без родных и друзей.

Мама тогда так обессилела, была в таком отчаянии, что не видела, куда идет, - то и дело натыкалась на столбы. Потом несколько месяцев в состоянии полного морального и физического истощения добиралась до отца в Борисоглебск.

- А вскоре на свет появились вы...

Это было в 43-м году. Я дитя войны: слабенькая, худенькая, откуда здоровье-то было взять? Папа, любя, называл меня подгнилком. В пять лет я заболела такой желтухой, что чуть не умерла. Если бы не моя мамочка, меня бы не было на свете. Думаю, я выжила еще и потому, что меня крестили. Мама, чтобы поставить меня на ноги, продала все свои нехитрые наряды и украшения, а папа работал день и ночь, чтобы купить на рынке лимоны и творог, которых в магазинах просто не было.

Мне нужен был свежий воздух, а двор у нас в смысле экологии был ужасный - ни одного деревца. А поскольку ходить я не могла, мама меня, большую пятилетнюю девочку, каждый день носила на руках через всю улицу Кирова (теперь ей вернули старое название - Мясницкая), мимо метро «Кировская», в переулок Стопани, где возле Дома пионеров был хороший сквер. Она брала с собой творог, кусочек хлеба, морс в бутылочке и все это тоже несла с собой. Помню, как одна женщина, проходя, сказала: «Надо же, такую здоровую кобылу на руках таскать!». Люди иногда походя осуждают других, а не знают, какое у людей может быть в семье горе.

- Что и говорить, настрадалась ваша мама!

Потеряв сына, она боялась потерять и нас с папой, и этот бесконечный страх вгонял ее в стресс, в котором она жила. Проявлялся он у нее порой своеобразно: в детстве, когда я падала, она могла еще и наподдать: «Как же ты упала?! Зачем ты туда полезла?!». Потом этот ее страх перенесся на внука - моего Пашу, который постоянно болел и которого она просто обожала.

Недавно я разговаривала с Ниночкой Гребешковой, вдовой Гайдая, с которой мы жили в одном актерском доме, где нашими соседями были Ларионова с Рыбниковым, и Бондарчук со Скобцевой, и Румянцева, и Наумов, и Леждей, и Козаков, и Булгакова, и Глузский. Так вот, Нина говорит, что все к маме очень хорошо относились, уважали ее и любили с ней беседовать. Она была человеком начитанным, умным, интересующимся искусством - с ней интересно было поговорить.

И с папой, несмотря на все ссоры, они очень любили друг друга. А сложности в семейной жизни есть у всех.

«КОГДА ОТЕЦ УЕЗЖАЛ, РОДИТЕЛИ НЕ ДАЛИ ЕМУ НЕ ТОЛЬКО ДЕНЕГ, НО И ЗИМНЕГО ПАЛЬТО»

- А что вы знаете о детстве своего отца? При жизни родителей мы так мало этим интересуемся...

Моя бабушка родила 12 детей, из которых выжили только шестеро. Семья Санаевых была очень дружной, патриархальной. Дедушка работал на фабрике, где делали знаменитые тульские гармони, - он обладал абсолютным слухом и был настройщиком. Туда же лет в 13-14 устроился на работу и папа. Учился он неважно, поэтому дедушка сказал ему: «Ломоносова из тебя все равно не выйдет, иди работать». К 17 годам у папы уже было четыре ученика.

Но страсть к актерству была у него уже тогда. По воскресеньям или праздникам, когда в дом приходили гости, дедушка, предвкушая сюрприз, часто спрашивал: «Угадаете ли, кто это?». Папа легко пародировал общих знакомых, от чего все присутствующие приходили в восторг.

- Пока это все как-то очень далеко от кино и театра...

Его жизнь перевернулась, когда в Тулу приехал МХАТ - еще тот, в котором играли все знаменитые корифеи этого театра, отобранные и воспитанные Станиславским и Немировичем-Данченко. Спектакль, на который попал отец, был чеховским «Дядей Ваней». Впоследствии отец рассказывал мне, как был потрясен, когда открылся занавес и потекла живая жизнь, совершенно ему неведомая: он почувствовал, что независимо от своего желания вовлекается в нее, начинает переживать за этих героев. Это было какое-то чудо! А потом, узнав, что в Туле есть драматический театр, юноша попросился туда на работу.

- Как к этому отнеслись его родители?

Он понимал: если скажет дома, что идет работать в театр, родители решат, что сын сошел с ума. Поэтому днем работал на фабрике, а вечером шел в театр, где делал абсолютно все - был и осветителем, и шумовиком (изображал грозу, стуча по листу железа), и даже вышел на сцену в «Ревизоре» в крошечном эпизоде из разряда «Кушать подано!». После чего один старый актер этого театра сказал ему: «Сев, у тебя есть способности - тебе учиться надо!». Папа задумался над этими словами и, несмотря на то что у него было всего четыре класса образования, решил ехать в Москву - поступать в театральный институт.

Вот тут его родители, конечно, взбунтовались. Они решили, что сын просто не хочет работать. Поэтому, когда он уезжал, ему не дали не только денег, но и зимнего пальто, сказали: «Ты там где-нибудь умрешь под забором в этой своей Москве!».

- Серьезно! Но его это, судя по всему, не остановило?

Нет. У него было немного денег, которые ему удалось скопить за время работы, еще он взял краюху хлеба и несколько помидоров - вот с этим «багажом» и рванул в Москву. Там поступил в театральный техникум, а по ночам работал на вокзале - разгружал вагоны, чтобы заработать какие-то деньги на пропитание. Жил он тогда в районе Арбата, на знаменитой Собачьей площадке, но письма просил писать ему на ближайшую почту до востребования - боялся: если домашние увидят такой адрес, решат, что он, как родители и предсказывали, живет в собачьей будке.

Окончив техникум, отец поступил в ГИТИС. Казалось бы, сбылась его мечта! Но он тут же загорелся другой - увидев спектакль с участием великого Качалова, папа понял, что хочет играть на сцене МХАТа.

- И эта мечта тоже сбылась?

Да, по результатам выпускных спектаклей он был самими Станиславским и Немировичем-Данченко по большому конкурсу принят во МХАТ. Правда, зачисляли тогда не в труппу, а во вспомогательный состав, но с учетом того, что из 700 (!) претендентов взяли только трех молодых актеров, это было большое счастье. В первые же два года отец сыграл две хорошие роли, поэтому его с четвертого этажа, где были гримерки молодежи, спустили на второй, где сидели «старики». Так началась его работа в театре, который папа очень любил.

«ТАРАСОВА СКАЗАЛА ОТЦУ: «СЕВОЧКА, ПОКА КОРИФЕИ ЖИВЫ, ОНИ ВАМ НИЧЕГО ИГРАТЬ НЕ ДАДУТ»

- Почему же спустя несколько лет он ушел из МХАТа?

Из-за творческой невостребованности и связанного с ней тяжелого материального положения: в кино тогда актеров сниматься не отпускали (немного подзаработать можно было только летом), зарплаты были небольшие, телевидения, благодаря которому можно поправить свое материальное положение, в помине не было. Отец подрабатывал на радио, выступал с концертными номерами со своей партнершей Елизаветой Ауэрбах (в актерских кругах ее называли Изюмкой) - вместе они много лет играли чеховскую «Бабу».

Отец и в театре мог бы играть гораздо больше, но не складывалось. Он вспоминал, какая история вышла со спектаклем «Горячее сердце» по Островскому, где у папы была роль приказчика Наркиса. Вдруг заболел Яншин, который блестяще играл Градобоева. Поскольку папа давно был занят в этом спектакле, он знал назубок все роли и буквально за две репетиции ввелся вместо Яншина. У папы получилась очень интересная работа, что было отмечено даже приказом по театру. Сыграй он этот спектакль еще хоть раз, его поставили бы на эту роль в очередь с Яншиным - такое тогда действовало правило. Но тот, узнав обо всем от «доброжелателей», пришел на следующий спектакль с температурой 38,5!

- Получается, готов был умереть на сцене, только бы не отдать свою роль?

С актерской точки зрения, все это понятно и оправданно. Но поскольку на сцене МХАТа, помимо Яншина, блистали Ливанов, Белокуров, Грибов, Станицын, то актеры, не входившие в эту когорту, могли ждать своих ролей до пенсии.

Директором театра в ту пору была знаменитая Алла Константиновна Тарасова, с которой мы жили в одном доме. Как-то они вместе возвращались домой, и отец решил с ней посоветоваться: «Алла Константиновна, я решил уйти из театра». - «Что случилось, Севочка? - поинтересовалась она. - К вам ведь все так хорошо относятся». - «Понимаете, - пожаловался он, - у меня болеет жена, я один работаю, живу в коммунальной квартире (у самой Тарасовой была четырехкомнатная), а ролей, ради которых стоило бы на все это закрыть глаза, у меня нет». И она, подумав, ответила: «К сожалению, Севочка, вы, наверное, правы: пока мхатовские корифеи живы, они вам ничего играть не дадут». Папа ушел, и в этом было его спасение, а такие блистательные актеры, как, например, Грибков и Муравьев, так и пропали в этом театре - кто о них теперь помнит?

- Кино было более благосклонно к Всеволоду Васильевичу...

Впервые он появился на экране в фильме «Волга-Волга», где сыграл два крошечных эпизода - юного музыканта и пожилого бородатого лесоруба на пароходе. Отец вспоминал, как его, тогда еще совсем юного, буквально приклеили к бороде - так он сыграл первую в своей жизни возрастную роль.

Но действительно популярным папа стал после небольшой роли в фильме Пырьева «Любимая девушка», он там невероятно красив - тонкое и одновременно мужественное лицо, копна черных волос.

- Как ему работалось с мэтром?

Пырьев был человеком сложным, жестким и непредсказуемым. Папа вспоминал, как однажды на съемках его так разозлил смех молодых актеров, рассказывавших анекдоты за декорацией, что он... погнался за ними с палкой. Догнав в коридоре, замахнулся на одного из актеров, но не ударил, а пригрозил: «Ты больше никогда не будешь сниматься в кино!». Потом повернулся к отцу и уже спокойнее сказал: «Ну а ты, возможно, и будешь». Слово Пырьева было на «Мосфильме» законом, поэтому больше никто того молодого актера не видел.

- После ухода из МХАТа кинорежиссеры наперебой начали звать Всеволода Санаева в свои картины?

Калатозов тут же предложил ему сняться в фильме по Погодину «Первый эшелон», посвященному подъему целины. В картине был занят актерский цвет того времени - Изольда Извицкая, Олег Ефремов, Эльза Леждей. Была там и Татьяна Доронина, у которой ни с актерами, ни со съемочной группой отношения не сложились, поэтому при монтаже режиссер ее очень сильно «порезал», да еще и худсовет с цензурными соображениями вмешался. В общем, из двух серий получилась одна. В результате пострадала и папина роль.

Кстати, об этой истории мне рассказал не он, а Ниночка Дорошина, которая тогда была еще совсем молоденькой и впервые снималась в кино. Именно на этой картине она насмерть влюбилась в Олега Ефремова, которого потом продолжала боготворить всю жизнь. Из-за своих чувств она очень сильно страдала, а папа как мог ее утешал.

- Всеволоду Васильевичу подвластны все жанры - от комедии до трагедии...

И режиссеры особенно это ценили. После экранизации «Оптимистической трагедии», где он сыграл Сиплого (после этого фильма даже дворовые мальчишки встречали папу словами из его роли: «По два раза сифилисом болели!»), и фильма «Это было в милиции» все заговорили о феномене Санаева, - стало очевидно, что он не просто хороший, а крупный актер. Правда, папе в ту пору было уже около 50 лет. Он часто говорил мне: «Мы, Санаевы, народ талантливый, надо только ждать случая, чтобы это продемонстрировать. Он обязательно придет, но к нему нужно быть готовым». Папа к своим «случаям» всегда был готов.

- А как сам Всеволод Васильевич относился к своим ролям?

Он был человеком очень скромным и взыскательным к себе. Когда я его спрашивала: «Пап, ну как ты думаешь, как ты сыграл?», он всегда отвечал: «Нормально, Лель!». Никакого любования собой и упоения своими творческими победами у него не было.

Но картину Артура Войтецкого «Скуки ради», которая, кстати, снималась на Киностудии имени Довженко, он среди остальных своих работ выделял особо. Там они снимались в паре с Майей Булгаковой. К сожалению, фильм прошел вторым экраном, мало кто его видел, а он был очень хорошим. Папа играл нелюдимого человека, который на спор связался с одинокой женщиной. А она, думая, что все между ними серьезно, такого предательства не пережила - повесилась. Потом началась милицейская серия, в которой отец сыграл знаменитого полковника Зорина. Ну а самый любимый фильм отца - «Белые росы». И тот монолог, который произносит его герой Федот на рассвете: «Спасибо тебе, солнышко!», больше всего соответствует моему отцу в жизни. Каждый раз, слушая его, я плачу именно на этих словах...

- А несбывшиеся роли у вашего отца были?

Он очень жалел, что ему почти не пришлось играть в комедиях, исключением является разве что картина Рязанова «Забытая мелодия для флейты». У отца было потрясающее чувство юмора. Когда он рассказывал что-нибудь смешное, все вокруг умирали, а в его слегка припухших глазах только искорки сверкали - он никогда не «раскалывался». К тому же почему-то чаще всего у актеров-комиков, уж извините, внешность идиотов. Отец же мог быть смешным, обладая нормальным лицом.

- Особая страница жизни Всеволода Санаева - фильмы Шукшина...

Отношения с Василием Макаровичем у отца сложились не сразу. Когда Шукшин позвонил и предложил ему сыграть Бобыля в картине «Живет такой парень», папа спросил: «А кто автор сценария?». Шукшин ответил: «Я». Но поскольку это была его первая картина, его имя тогда никому ни о чем не говорило, папа отказался. Его смутило то, что человек и сам сценарий написал, и сам снимает, - отцу показалось, что это как-то несерьезно. Но позже, посмотрев картину, он встретил на киностудии Василия Макаровича и сказал: «Знаете, я очень жалею, что отказался у вас сниматься, - фильм получился замечательный. Если впредь будет для меня роль, даже эпизодическая, я с удовольствием у вас сыграю».

И Шукшин действительно пригласил его в свои фильмы «Ваш сын и брат», «Странные люди», где я сыграла вместе с папой, и «Печки-лавочки». Когда Василий Макарович собирался снимать «Степана Разина», он говорил папе: «Васильевич, роль для тебя есть!». Но, к сожалению, все пошло наперекосяк. Сначала он сценарий долго не мог дописать, а когда, наконец, закончил и поехал по Волге выбирать натуру, началась эпидемия холеры. Заболел художник картины Пашкевич, все перепугались, и картину притормозили. И бедному Шукшину, который для роли Разина два раза отращивал бороду, так и не довелось ее сыграть. А вскоре, на фильме «Они сражались за Родину», Василия Макаровича не стало. Отец очень тяжело переживал уход Шукшина, для него он был, как сын.

«ОНИ МНЕ ПОМОГАЮТ ОТТУДА - И ПАПА, И МАМА, И РОЛАН»

15 лет Всеволод Санаев был секретарем Союза кинематографистов. Говорят, он никогда не пользовался своим служебным положением...

Для себя - никогда! Он никому не отказывал в помощи, а мы всю жизнь прожили в небольшой двушке, в которую переехали после коммуналки. И сколько мама его ни ругала, ничего с его принципиальностью поделать не могла.

Когда находиться дома было совсем уж невтерпеж, отец сбегал на очередные съемки или на рыбалку - он был заядлый рыбак-зимник. У него были все необходимые приспособления - и пальто на меху, и чуни (это такие валенки), и сундучок, на котором можно было сидеть на льду, и спиннинги. Часто с ним вместе ездили актеры Вячеслав Тихонов и Николай Крючков, поэт Леонид Дербенев - папа был с ними дружен.

- У вас ведь тоже отношения с родителями складывались непросто?

Я - счастливый человек, потому что я выросла в полной семье и у меня был любящий и горячо любимый мною отец. Хотя наши отношения действительно не всегда были ровными. Дети часто разочаровывают родителей, вот и моим родителям казалось, что я как-то не так живу, не так устраиваю свою личную жизнь. Но, по счастью, все-таки в конце концов они поняли мой выбор и приняли наши с Роланом отношения и нашу семью.

- У вас есть родственники в Киеве?

На Берковецком кладбище похоронена моя бабушка, Дарья Нестеровна Гончаренко, на могилу к которой я время от времени приезжаю, поддерживаю ее, ухаживаю. Кстати, она очень любила папу, такие хорошие отношения между зятем и тещей, как были у них, - большая редкость. А дедушкина могила потеряна. Он был похоронен на Лукьяновском кладбище, которое снесли. Захоронение можно было перенести, мама послала необходимые для этого деньги, но поскольку никто - ни она сама, ни ее сестра - поехать в Киев не смогли, а бабушка одна не справилась, могила пропала. И вина в моей душе остается: не по-божески получилось.

С Киевом у меня связаны самые лучшие воспоминания. Когда папа работал во МХАТе, у нас не было денег на то, чтобы отдыхать где-нибудь на море, поэтому мы каждое лето ездили в Киев. Дом на Трехсвятительской улице, в которой когда-то жила мамина семья, во время войны разбомбили, и бабушке с дедушкой дали комнату в коммуналке на Михайловской, видимо, там когда-то жила домработница, потому что находилась она между кухней и уборной. Мама шла ночевать к своим киевским подругам, бабушка ложилась на пол, дедушка, у которого была эмфизема легких и который не мог спать на полу, занимал кровать, я - диван. На широком подоконнике стояли бутыли с наливкой, банки с вареньем, которое бабушка варила в огромном количестве. Потом все это вместе с купленными на рынке яблоками сорта «Данешта» мы увозили в Москву.

- Уже 15 лет, как Всеволода Васильевича не стало...

Папа - моя огромная любовь, которая, несмотря на годы, не тает и никуда не уходит - она во мне, в моей душе, в моем сердце. И знаете, они ведь мне помогают оттуда - и папа, и мама, и Ролан. Когда бывают какие-то отчаянные моменты в жизни (а они бывают у каждого человека), вспоминается, что они говорили и делали в таких ситуациях. То фраза какая-то приходит на ум, то улыбка, то шутка. Мы связаны какой-то невидимой нитью, я ее не вижу, но знаю, что она существует между нами. Может быть, это моя любовь к ним, которая меня поддерживает? Не знаю... Но пока ты живешь, любимые люди не уходят.

Бывает, что утром просто нет сил подняться, и тут же перед глазами возникает Ролан: чем хуже он себя чувствовал, тем веселее был - и брился, и наряжался, и песни напевал, и на работу шел. И папа такой же был - терпеливый, терпимый, мужественный, милосердный. И очень надежный. Не зря же он еще в молодости вытатуировал себе на руке якорь, который всегда замазывал перед выходом на сцену. Когда мы хоронили папу, я его в этот якорь поцеловала...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter